В 1948 г. на инженерно-экономическом факультете Московского ордена Ленина авиационного института им. С. Орджоникидзе шла защита дипломных проектов. Естественно, нас, студентов пятого курса, интересовало, что и как там происходит. Через год и нам предстояло такое же испытание.

Председателями Государственных экзаменационных комиссий (ГЭК) были профессора нашего факультета. Мы их хорошо знали: их особенности, характеры, уровень требований. Одним словом, что и от кого можно ждать, что нам "угрожает".

И вот прошел слух — появился новый, "чужой" председатель ГЭК. Говорили о нем разное. Надо было срочно выяснять. Стали ходить на защиты, присматриваться.

Все подтвердилось: строгий, но не придира, стремится выяснить суть замысла, способ избранного студентом решения. Если видит добросовестность — подскажет, поддержит. Защищаться у него ответственно, но не страшно. Его вопросы, замечания, реплики помогают самому лучше понять, что было сделано в дипломном проекте.

Этим новым председателем государственной экзаменационной комиссии нашего факультета, как был Василий Васильевич Бойцов, недавно, по указанию самого И.В. Сталина назначенный начальником Научно-исследовательского института авиационной технологии и организации производства Министерства авиационной промышленности СССР (НИАТ)…

Василий Васильевич оставался преисполненным интереса к успешному развитию дел, красивым и спокойным, как в далеком 48-м …

В 50-е годы под влиянием освоения реактивной техники и радиотехнических средств управления в авиации стремительно возрастали затраты на изготовление и эксплуатацию летательных аппаратов. Это обстоятельство требовало поиска различных конструкторских, технологических, организационных и экономических способов, которые могли бы противостоять этой тенденции.

Разработкой таких способов занимались большие коллективы, маленькие группы и даже отдельные ученые, инженеры, рабочие.

В Московском авиационном институте под руководством хорошо известного конструктора самолетов Д.Л. Томашевича работала небольшая комплексная бригада (мне посчастливилось в ней участвовать). Были получены обнадеживающие результаты — сформулированы критерии эффективности и система расчетных формул, выполнены экспериментальные расчеты.

Решили обратиться в НИАТ. Позвонили в приемную начальника института Василия Васильевича Бойцова. Его секретарь, а скорее, помощница, Полина (так ее все называли) выслушала и, к нашему удивлению, тут же соединила.

Василий Васильевич назначил встречу через два дня. Мы были удивлены. Обычно к руководителям КБ, НИИ нам приходилось "пробиваться" неделями, а то и больше.

В назначенный день и час явились всей бригадой во главе с Дмитрием Людвиговичем Томашевичем. Приняты были без промедления.

Василий Васильевич вышел из-за стола. С каждым поздоровался за руку. Был ровен и приветлив.

Дмитрий Людвигович Томашевич докладывал суть разработанного метода. Василий Васильевич слушал внимательно, но не напряженно. Чувствовалось, что он не просто вдумывается в то, что ему сообщают и разъясняют, а как бы впитывает услышанное. И оно каким-то образом становится не просто понятным ему, а как бы превращается в давно им вынашиваемое и осознанное.

После нескольких вопросов доклад сам собой превратился в общую беседу. Мы стали понимать, что перед нами не руководитель крупной, очень серьезной организации, а словно бы член нашей бригады, знающий детали и тонкости не только того, что сделано, но и тех методических, технических и организационных трудностей, которые мы испытываем.

Бойцов неожиданно органично, без видимых усилий проник в самую глубину конструкторских и экономических вопросов оценки эффективности летательных аппаратов, над которыми мы трудились уже много месяцев. Но при этом ощущалось, что он видит рассматриваемую работу как-то шире, как часть чего-то целого, нами еще не понятого, невиданного.

Так оно и оказалось.

Василий Васильевич увидел место нашей работы в большом комплексе работ по повышению технологичности и экономичности летательных аппаратов, выполняемых в те годы НИАТом, определил пути ее завершения и практического использования.

Через селекторную связь он попросил немедленно прийти к нему на совещание руководителей ведущих лабораторий. Минут через 10 все собрались. Бойцов изложил основное содержание нашей работы, ее значение и дал указания оказать нам содействие и помощь. Причем сделал он это значительно конкретнее, подробнее и лучше, чем это могли бы сделать мы сами.

Все, о чем я рассказал, заняло без суеты и спешки не более часа.

Через несколько месяцев выполненная нами работа обрела форму отраслевых методических рекомендаций и была направлена для использования в промышленность. Основная идея, ее расчетное воплощение не устарели до сих пор. Более того, в условиях рыночной конкуренции она стала особенно актуальной.

Василий Васильевич умел видеть явление — будь-то технология авиастроения, стандартизация или управление качеством — в целом, глубоко осознавал его природу и быстро решал, что нужно сделать и в какие сроки для практического использования в промышленности, народном хозяйстве. Думается, он был одарен объемным мышлением, он был, говоря современным языком, «системщиком» от природы.

Южная темная ночь наступила быстро. Самолет после дозаправки в аэропорту г. Рабат летит над Атлантикой. До Гаваны почти 11 часов лету. Естественно, без посадки. Это — если ничего не произойдет и если не придется садиться на воду в океане. Вариант такой посадки в воображении нет-нет да и возникает.

Начинаем с Владимиром Ивановичем Кипаренко думать об устройстве на ночлег. Благо самолет не заполнен: можно устроиться почти с комфортом.

Только все подготовили к благословенному сну, как из салона первого класса идет Василий Васильевич Бойцов.

— Вы что, спать собрались? А я вот думаю, зачем мы летим на Кубу?

Бойцов уточняет свой вопрос и одновременно озадачивает:

Начинает болтать, и весьма прилично. В иллюминаторе — черная ночь. Внизу Атлантический океан. Почти его середина — между Африкой и Америкой.

Один за другим отклоняются предлагаемые варианты. То мы не знаем достаточно достоверно ситуацию в народном хозяйстве Кубы, то не можем представить четко, в чем может быть заинтересована кубинская сторона, то, как выясняется, по проблеме уже ведутся совместные работы.

…Перестало болтать. Освобождаемся от ремней.

В конце концов кажется нащупали идею. Куба является крупнейшим мировым производителем сахара, а у нас есть опыт разработки для отраслей узко номенклатурного производства метода создания и реализации программ комплексной стандартизации. Решаем предложить кубинским товарищам помощь в разработке такой программы для сахарной промышленности республики.

Но для этого нужно сначала познакомиться с конкретным производством сахара на Кубе и лишь затем обоснованно выдвигать свои предложения кубинской стороне.

Мы с Владимиром Ивановичем Кипаренко видим, что у Бойцова этот вариант вызвал интерес, и он получил-таки ответ на свой вопрос, зачем мы летим на Кубу.

Теперь можно поспать. Часов пять у нас есть.

Мы с Владимиром Ивановичем рады тому, что удалось найти решение, которое Василий Васильевич посчитал удачным и достойным. Провожаем его в салон первого класса.

Здесь мирно, безмятежно спят пассажиры, которым по чину полагается летать первым классом. Спят они хорошо, наверное, спокойно. Потому что у них нет вопросов, подобных бойцовскому.

…Ни я, ни Кипаренко не могли предположить, с чего начнется и как сложится первый день нашего пребывания на Острове Свободы.

А сложился он так.

Делегацию во главе с Бойцовым встречали заместитель председателя правительства Республики, председатель Комитета стандартов и, как говорится, другие официальные лица.

Пока оформлялись паспорта и багаж, хозяева предложили нам соки, кофе, чай и стали знакомить с программой пребывания. Она, как водится, начиналась с размещения, завтрака и отдыха, а вечером — культурные мероприятия.

Хозяева спросили о пожеланиях. Василий Васильевич попросил организовать посещение сахарного завода. Это вызвало у хозяев удивление и некоторое замешательство. Встречавшие стали с кем-то созваниваться, что-то выяснять.

А дело, оказалось, вот в чем. Сбор сахарного тростника закончился несколько недель тому назад. Сегодня, именно в день нашего приезда, завершается сезон сахароварения, и на заводах с завтрашнего дня начинаются ремонтные работы.

Хозяева извинялись, что просьба выполнена быть не может...

Выручил их сам Василий Васильевич. Он предложил прямо из аэропорта ехать на ближайший сахарный завод.

Все-таки им пришлось уступить, и вот после полутора часов езды мы на заводе.

Здесь на наших глазах заканчивалась последняя варка. Шла подготовка к ремонту оборудования. Но мы все-таки смогли проследить всю технологическую цепочку и побывали на огромном складе неотбеленного сахарного песка. Склад напоминал наши зернохранилища. Только здесь все помещение было засыпано не зерном, а сахаром.

Мы поняли, что предложение, которое было нами выработано в самолете, может быть воплощено на практике.

…К вечеру мы приехали к месту расквартирования. Теперь жизнь пошла по программе хозяев.

Василий Васильевич укрепился в своих суждениях, в возможности реализации задуманного и актуальности такой работы для кубинцев. Во время встреч в Комитете стандартов Кубы, в правительстве, с руководством республики в числе других он поднимал вопрос о возможности использования опыта СССР по комплексной стандартизации в интересах производства сахара на Кубе.

В результате его последовательных действий была достигнута договоренность о совместной разработке программы комплексной стандартизации Кубы под условным названием — «Сахар».

После этого, при очередном телефонном разговоре из Гаваны с Москвой, Василий Васильевич дал задание своему заместителю начинать подготовку к разработке указанной программы.

Вернувшись в Москву, я обнаружил, что ВНИИСу (в то время ВНИИ по стандартизации. — Прим. ред.), в котором я тогда работал, уже включили в план соответствующую тему.

…Я рассказал только один эпизод. Но не помню случая, чтобы в зарубежных поездках Василий Васильевич ограничивался рамками так называемого командировочного задания. Они ему всегда были тесны. Ему всегда нужно было сделать больше!

Эпизод с поездкой на Кубу высвечивает характерную для Василия Васильевича последовательность действий — от поиска идеи до организации ее воплощения. В.В. Бойцов любил искать и формулировать новые идеи, новые направления работы, новые методы решения. Он всегда хотел и сам участвовать в этом процессе. Это было его стихией.

Иногда приходится слышать, что Василий Васильевич в своей деятельности был рассудителен, выдержан, недостаточно эмоционален. Никак не могу согласиться с такими суждениями! Наоборот — он был весьма эмоциональной натурой. Его эмоциональность была внутренней, не всегда вырывавшейся наружу. Такое обычно присуще крупным личностям. Разве можно при недостатке темперамента меньше чем за сутки поставить себе задачу, выработать идею и подготовить ее реализацию? А именно так было в том случае, о котором я рассказал.

В Москве стояли жаркие дни. Все старались одеться полегче. Мужчины отказывались от пиджаков. В моде — рубашки на выпуск.

Я был обладателем великолепной летней одежки. Это был кубинский китель — белоснежный, хлопчатобумажный, из тонкой ткани. Две вертикальных простроченных полосы, накладные карманы и широкие разрезы по бокам делали китель просто красивым и удобным.

Приобрел я его во время командировки на Кубу. Там такой наряд свидетельствовал о принадлежности владельца к государственной элите.

Вот в этом хорошо отглаженном кителе в один из жарких дней я и пришел на работу.

Раздается телефонный звонок. Срочно вызывают к председателю Комитета. Спрашиваю: «По какому вопросу?» — не знают.

Плохо! К чему быть готовым? По дороге мысленно перебираю выполненные и, главным образом, невыполненные задания. Тревожно. Невыполненных заданий немало. Все они существенные, непростые и со сжатыми сроками.

Приехал. Поднимаюсь на четвертый этаж. В приемной еще раз пытаюсь выяснить, с чем связан столь срочный вызов.

В ответ: «Не знаем, заходите, вас давно ждут».

Это, понятно, тревогу и напряжение не снимает. Совсем наоборот. Что же такое? Чего ожидать?

Открываю дверь. В кабинете двое. Все внимание на Василия Васильевича. Кто второй — пока не пытаюсь рассмотреть.

— Ну, наконец, добрался. Что так долго ехал?

Собираюсь оправдываться. В это время собеседник Бойцова встает и идет мне навстречу.

Да это председатель Комитета стандартов Республики Куба! Это с ним мы несколько месяцев тому назад в Гаване готовили обоснования к программе комплексной стандартизации «Сахар».

Тепло приветствуем друг друга. Становится легче, тревога отступает. Мой друг замечает , что в кубинском кителе я выгляжу настоящим кубинцем.

Василий Васильевич — ему в тон:

— Ну, как идет работа над программой «Сахар»?

Докладываю. Начинается обсуждение.

Начинается хорошая, полезная, эффективная работа.

На душе тепло и спокойно.

Эпизод, о котором хочется рассказать, произошел вскоре после выхода постановления ЦК КПСС, одобрившего опыт разработки и внедрения на ряде промышленных предприятий Львовской области комплексной системы управления качеством продукции (КС УКП).

Мы, сотрудники ВНИИС, непосредственно причастные к этой работе, находились в приподнятом, даже в каком-то эйфорическом настроении. Еще бы: выдвинуть идею, организационно и экономически ее обосновать, найти союзников в промышленности, провести широкий производственный эксперимент и получить одобрение ЦК КПСС!

В общем, некоторым участникам этой работы было от чего потерять, скажем так, некоторую часть самокритичности.

Не обошла эйфория и меня. Вот в таком состоянии духа я и вошел в кабинет Василия Васильевича Бойцова.

Меня предупредили заранее, что речь пойдет о ходе работ по выполнению решения ЦК. Я хорошо знал состояние дел, так как не только руководил работой, но и непосредственно участвовал в разработке ряда вопросов.

— Слушай, Гличев, ЦК интересуется, как идут во ВНИИСе работы по методическому и организационному обеспечению распространения львовского опыта?

— Василий Васильевич, у нас все разработано, все есть для широкого внедрения систем качества!

Произнес я эти слова, видимо, с оттенком самоуверенности и, скорее всего, с большей долей самоуважения, чем это соответствовало задаче, стоящей перед институтом и лично передо мною.

Последовала пауза. Мы стояли напротив друг друга. Василий Васильевич, как мне показалось, смотрел на меня с оттенком сожаления. Я не понимал, почему. Кажется, сожалеть не о чем? Работа идет, и неплохо.

— Да, Гличев, я не думал, что ты опасный человек ...

Что это сказал Василий Васильевич? Это что, относится ко мне? Я ослышался? Нет! В чем дело? Чем и кому я могу быть опасен? Стараюсь понять ситуацию. Мысленно ищу промахи, ошибки в сделанной работе. Да, они есть. Но чем опасны? Какая от них исходит угроза делу внедрения систем качества, Госстандарту? Наконец, лично Василию Васильевичу? Ищу ответа и не нахожу.

Помогает сам Василий Васильевич.

— Самые опасные люди — это те, у которых все готово, все разработано. Все им ясно! Ну, докладывай, что там у тебя еще есть?

Самоуверенности сразу поубавилось, и существенно …

Этот урок, преподнесенный Василием Васильевичем, стал для меня хрестоматийным. Я на всю жизнь усвоил его смысл, как установку к постоянной неудовлетворенности сделанным, достигнутым, как формулу непрерывного поиска, непрерывного творчества.

Скорее через эмоции, чем через логику стала мне в этот момент ясна необходимость дисциплинированной, осознанной неудовлетворенности, особенно если ты — организатор и руководитель.

Не знаю, специально ли Василий Васильевич готовил мне этот урок, выбирал ли время, чтобы его преподнести, но урок состоялся вовремя!

Впереди предстояла большая, ответственная работа. Нужно было за короткий срок создать структуру и методологию широкой организации разработки и внедрения на предприятиях промышленности комплексных систем управления качеством продукции.

Такую работу можно было сделать только, как говорят, на трезвую голову и с высоким уровнем самокритичности. После той встречи с Василием Васильевичем и голова стала трезвее, и ошибки виделись значительно яснее.

К середине 1985 г. в результате усилий министерств, партийных органов и Госстандарта СССР более 20 тысяч промышленных предприятий с успехом разрабатывали системы управления качеством.

Приятно сознавать, что в этот процесс внес свой вклад коллектив Всесоюзного научно-исследовательского института стандартизации — ВНИИС.

В сентябре 1970 г. делегация Госстандарта СССР летит в Турцию на Генеральную Ассамблею ИСО.

Во главе — Василий Васильевич Бойцов. Делегация большая. Кроме работников Госстандарта и его институтов, сотрудники некоторых министерств. В числе многих дел предстоит отстаивать интересы нашей страны при рассмотрении проектов международных стандартов на лесоматериалы и ряд видов исходного химического сырья.

У главы делегации есть дела и в посольстве, и в торгпредстве. Запланировано выступление в турецком парламенте. Намечено посещение института стандартов.

… На третий день едем в институт стандартов. Василия Васильевича и членов советской делегации встречает господин Сунтор, он — Президент ИСО и у себя в Турции возглавляет службу стандартизации и метрологии.

Турецкий институт стандартизации по нашим масштабам невелик — 150 сотрудников. Но хорошо оснащен, персонал производит впечатление своей высокой квалификацией.

Входим в химическую лабораторию. Встречает и дает пояснения начальник лаборатории — женщина лет тридцати, складненькая, хорошенькая турчанка.

Василий Васильевич внимательно слушает. О том, что мы русские наша хозяйка не знает.

Чувствуется, что Василию Васильевичу именно в этой лаборатории хочется немного задержаться. Он не ограничивается общим осмотром, а внимательно вслушивается, тем более, что поясняет привлекательная женщина. Настроение у него, по всему видно, хорошее.

Над лабораторным столом висит большой плакат с Периодической Таблицей Элементов. В верхнем углу плаката — портрет бородатого автора таблицы.

— Мадам, скажите пожалуйста, а что это за плакат на стене?

Мадам издает удивленное восклицание. Нам переводят: руководитель лаборатории удивлена, что такой солидный господин не знаком с периодической системой элементов.

Теперь она стремится подробно растолковать, что за плакат на стене, что он означает, почему он именно такой формы, структуры. С уважением отзывается об авторе таблицы, объясняет, что он — великий русский ученый, его фамилия Менделеев.

Вид у Василия Васильевича не оставляет сомнений в том, что все это он слышит впервые.

Удивление у докладчицы, видимо, не прошло, и она решает выяснить, какая же у ее собеседника профессия. Она задает такой вопрос:

— Уважаемый господин, а кто вы по специальности?

Василий Васильевич отвечает:

— По специальности я инженер-механик, на заводе был занят строительством самолетов. Вы знаете, последние годы я тоже задаю себе этот вопрос. Мне думается, что теперь я специалист без специальности ...

Мне показалось, что хозяйка лаборатории так и не поняла, кто же перед нею. Во всяком случае, она, как и многие присутствующие, не поняла иронии Василия Васильевича по отношению к самому себе и изящества шутливой формы, в которой прозвучал ответ.

Василий Васильевич, с присущей ему галантностью и теплым отношением к особам женского пола, поблагодарил хозяйку. Группа перешла в следующую лабораторию...

Инженер-механик, технолог, начальник цеха, главный технолог, главный инженер самолетостроительного завода, начальник фронтового ПАРМ, заместитель министра авиационной промышленности СССР, председатель Госстандарта СССР, профессор МАИ, профессор ВГТУ им. Баумана...

Надо вспомнить о многочисленных научных трудах, изданных книгах и монографиях...

Все виды деятельности Василия Васильевича — разной профессиональной направленности. Думается, что интегрированные им знания, опыт и навыки позволили ему достойно возглавлять Госстандарт СССР, Всемирную организацию по стандартизации и успешно осуществить разработку предмета, принципов, классификации и структуры государственной системы стандартизации.

Им не только разработаны научно-методические основы национальных систем стандартизации, но и в соответствии с ними созданы реально действующие системы в нашей стране, восточно-европейских странах. Под влиянием его идей и теперь развивается стандартизация в рамках ИСО, а также во многих странах мира.