Строительство в Москве всегда было делом чрезвычайно сложным. Мне приходилось им заниматься на предыдущей работе в Минсредмаше, и я прекрасно знал, что стоит "выбить", как тогда говорили, у московских властей площадку под строительство и "достать" генподрядчика. Это было чрезвычайно сложно. Нужны были серьезные экономические, социальные и даже политические обоснования.

Решающую роль в организации подготовки решения о строительстве МЦМС — Московского центра метрологии и стандартизации (так от рождения назывался Ростест-Москва) сыграл председатель Госстандарта СССР Василий Васильевич Бойцов, который считал создание современного делом чести. Не только по министерскому рангу, но и благодаря своим личным качествам, связям, он был вхож в самые высокие кабинеты, и будучи человеком высокообразованным, высокой культуры, мощной силы убеждения сумел увлечь этой идеей многих влиятельных лиц.

Надо сказать, что решение о строительстве МЦМС было организовано на волне развернувшейся в начале 70-х годов кампании по коренному, как тогда говорили, улучшению качества продукции.

Госстандарт сумел инициировать столь масштабное движение, что в него были вовлечены практически все республики и регионы СССР.

Где-то, как водится, эту работу свели к формальностям, но в большом числе регионов она дала ощутимый результат. Взять хотя бы Ярославль, Львов, Саратов, Краснодар… Развернулось своего рода соревнование между республиками, областями, городами.

Конечно, Москва не могла остаться в стороне. В.В. Бойцов в неоднократных беседах с высшим руководством Москвы, свидетелем и участником которых мне довелось быть, настойчиво делал упор на то, что качество продукции столичной марки — дело политическое. И требует не только организационных и технических решений, но и политической поддержки.

Это сегодня каждый школьник знает, что нет, практически, области человеческой деятельности, в основе которой не лежали бы измерения. Что с точности начинается качество. С точных измерений. Как отмеришь, так и отрежешь. А тогда многие ответственные лица считали метрологию наукой о метростроении, а то и вовсе путали с метеорологией. Вот мы и занялись метрологическим просвещением столичного руководства всех уровней, убеждая, что Москва просто обречена на неудачи в борьбе за качество, пока не будет выстроен и по последнему слову науки и техники оснащен Московский центр метрологии и стандартизации. Московский центр, не уставая убеждали мы, должен быть под стать самой Москве, ее задачам и масштабам.

Мы же в то время ютились в подвалах ВНИИМС, расположенного в монастырском здании на Воробьевых горах, а также еще в двадцати помещениях, разбросанных по всему городу. Ориентироваться приходилось по карте, которая всегда была под рукой — и в кабинете, и в машине. Связаться по телефону — и то проблема. Наладить управление и контроль за деятельностью подразделений практически не удавалось.

Но самое главное, что в этих лачугах, подвалах нельзя было создать современные метрологические и испытательные лаборатории. Условия были столь жуткие, что не имело смысла даже заказывать новое оборудование.

Новое здание означало для нас шаг в современную метрологию, возможность использовать современное оборудование, современные технологии.

Не знаю уж, что — то ли московский патриотизм, то ли осознание личной ответственности за результаты работы по коренному повышению качества столичной продукции, а скорее всего, возымели действие и то, и другое, но первые лица города постепенно становились нашими союзниками. Мы стали чувствовать все большую их заинтересованность в скорейшем введении в действие московского центра качества. Я получил возможность, в нарушение субординации, при необходимости обращаться за помощью в самые высокие городские инстанции. И, надо сказать, получал такую помощь.

Не просто, но строительство шло. Параллельно изготавливалось специально нами заказанное оборудование, которое прямо "с колес" монтировалось в строящихся лабораториях.

И вдруг — катастрофа. Мы подпадаем "под замораживание". Это в то время, когда уже была 80%-ная готовность по строительству Центра.

В преддверии Олимпиады-80 Правительство СССР принимает в общем-то разумное и необходимое решение — не распылять отпускаемые на строительство средства, а сконцентрировать их на олимпийских объектах. К ним были отнесены, естественно, стадионы, гостиницы, предприятия культуры, питания, транспорта и другие объекты, работающие на Олимпиаду и обслуживание туристов.

Многие стройки, еще вчера считавшиеся приоритетными, в одночасье "съехали" в разряд неолимпийских и встали. МЦМС, как нам всем в первый момент казалось, к олимпийским не относился. Мы неумолимо "замораживались".

То, что это лишь временно, нас успокоить не могло. Во-первых, как справедливо говорят, нет ничего более постоянного, чем временное. А главное, даже временное "замораживание" недостроенного здания, рассчитанного на работу с эталонами и образцовыми средствами измерений, в условиях московских холодов могло привести к самым пагубным последствиям.

Трудно сейчас вспомнить, кто первым осознал в принципе очевидную истину, что метрологический центр — самый что ни на есть олимпийский объект. Кажется, первым это озвучил
В.В. Ткаченко, в то время первый заместитель председателя Госстандарта СССР.

В самом деле, Олимпиада просто не может состояться без метрологического обеспечения. Ведь, чем заканчивается спортивное состязание? Регистрацией рекорда! Измерением! Но мы-то, метрологи, прекрасно понимаем, что измерения должны быть, во-первых, достоверны и точны, а во-вторых, сопоставимы. Спортивные результаты должны быть сравнимы с теми, что были достигнуты на олимпиадах предшествующих, и теми, что будут достигнуты в будущем. Такую преемственность может гарантировать только серьезное метрологическое обеспечение.

Мы провели консультации. Все подтвердилось. Действительно, в основе регистрации олимпийских рекордов — метрология. Принятая в международном олимпийском движении практика такова: Международный олимпийский комитет (МОК) аккредитует метрологическую организацию, которой поручает подготовить компетентное заключение о метрологической готовности сооружений, объектов, оборудования, снарядов, СИ и организовать полное метрологическое обеспечение олимпийских состязаний.

Поскольку, как выяснилось, в МОК не подозревали о существовании в Москве серьезной метрологической организации, а в нашем Национальном олимпийском комитете не подозревали вообще о существовании самой науки метрологии, то предполагалось в качестве официального метрологического центра привлечь какую-либо европейскую структуру.

Естественно, мы решили заявить о себе и связались с Главным метрологом МОК. Присланные им уполномоченные представители достаточно высоко оценили степень нашей компетентности по "спортивным" видам измерений, поставив условием нашей аккредитации совершенствование лишь нескольких лабораторий.

В.В. Бойцов сразу поддержал наше олимпийское "самовыдвижение". Поддержала и коллегия Госстандарта.

Это была важная, но лишь первая ступень на пути МЦМС к Олимпу. В скором времени наше предложение было заслушано на заседании Национального олимпийского комитета, которое тогда вел заместитель председателя Совета Министров СССР И.И. Игнатьев. Он занимался строительством, и ему правительство поручило подготовку всех олимпийских объектов, а также формирование их перечня.

Докладывать пришлось мне. Меня выслушали, задали вопросы, характер которых, увы, не оставлял сомнений в том, что члены комитета далеки от понимания существа дела и сути проблемы. К счастью, они поняли хотя бы то, что тот или иной объект (к примеру, Водный стадион на Проспекте Мира или велотрек в Крылатском) будет принят МОК только в том случае, если будет поддерживающее заключение аккредитованного им метрологического органа. Доверять такую функцию иностранной инженерной компании, разумеется, никому не хотелось. Теперь мне предстояло доказать, что мы сами сможем это сделать и оправдаем их ожидания.

Тем временем, В.В. Бойцов, понимая, сколь важно в этой ситуации общественное мнение, создал неформальную группу по его подготовке. Были организованы публикации в печати, в которых мы постарались доходчиво объяснить значение точных измерений в спорте, а также торговле, медицине, производстве и др.

Работа дала свои результаты: МОК аккредитовал МЦСМ как головную организацию по метрологическому обеспечению Олимпиады-80, а директор получил статус ее Главного метролога. МЦСМ поручалось организовать и скоординировать работу всех наших метрологических институтов, а также территориальных органов, в зоне ответственности которых проводились спортивные состязания по программе олимпийских игр.

Конечно же, МЦСМ был включен в число олимпийских объектов. Возобновилось активное строительство. Его темпы превосходили "доолимпийские". Большую помощь в строительстве оказали ЗИЛ, НАМИ, завод "Красный пролетарий" и другие предприятия города.

Можно считать, что мы эффективно, в полной мере воспользовались ситуацией: выхлопотали "под олимпиаду" дополнительные средства, дооснастились и, как и обещали, включились в подготовку к Олимпиаде-80 за полгода до ее начала.

Как только приступили к работе, начались проблемы другого характера — конфликты со строителями и организаторами. Как нам было в сердцах заявлено, мы их просто разочаровали. Разочаровали своими "придирками". В частности, мы отказались принимать основной велотрек, контрольные замеры длины которого установили, что он короче стандарта МОК на целый сантиметр! Строители восприняли это как каприз. Для них это… всего лишь сантиметр!

Последовали вызовы в МГК КПСС, Моссовет, Национальный олимпийский комитет. Пробовал объяснить, что, если не обеспечить стандарт, могут быть опротестованы результаты соревнований со всеми вытекающими последствиями. На меня продолжали давить: неблагодарный, мол, ему такое дело доверили, а он — палки в колеса. Но мы настояли, строителям пришлось пойти на дополнительные расходы и переделать значительную часть велотрека.

Требованиям МОК не соответствовала и длина плавательной дорожки в бассейне на Проспекте Мира. Когда мы впервые обмерили бассейн, строители были в шоке. Ну и те же разговоры про придирки, отсутствие патриотизма. Здесь, слава Богу, дополнительных работ, а стало быть затрат, было меньше.

Стандарты МОК оказались сюрпризом и для организаторов парусной регаты в Таллинне. Наши замечания по площади паруса, длине мачт были восприняты очень болезненно. Что, мол, понимают москвичи в этом европейском и традиционном для Эстонии виде спорта? В спорте этом мы действительно понимали немного, но в результатах своих измерений были уверены. И твердо стояли на своем. Конфликт разрешили лишь представители МОК, подтвердившие наш статус официального метрологического центра Олимпиады-80, а стало быть, и необходимость считаться с нашими заключениями.

Словом, конфликты, конечно, были, но все они, в конце концов, разрешались в интересах дела. В интересах истинности рекордов московской олимпиады. Их бесспорности! Оценкой нашей деятельности мы считали тот факт, что каких-либо серьезных разногласий по замерам не было. Не было и претензий к метрологам. Нашли мы понимание и со строителями, когда им стало ясно, что не устрани они выявленные нами погрешности вовремя, "малой кровью", не избежать бы им серьезных неприятностей и куда больших затрат.

На приемочной комиссии И.И. Игнатьев даже сказал, что считает полезным на всей территории СССР провести метрологическую экспертизу стадионов и сделать ее впредь непременной при новом строительстве. Как говорится, суждены нам благие порывы…

Как только завершилась Олимпиада-80, на коллегии Госстандарта состоялся разбор полетов.

Приказом председателя Госстандарта была отмечена высокопрофессиональная работа и принципиальная позиция большой группы метрологов. В их числе М.А. Кириллов, М.Е. Горохов, В.П. Лопатин и др.

На коллегии было отмечено, что удалось создать в Москве Центр, по существу, на уровне хороших европейских метрологических лабораторий. Это при том, что оборудование, образцовые средства измерения мы проектировали сами, изготавливали в нашей стране. Закупок по импорту, как правило, почти не было. Тем не менее, новый Центр не уступал европейским метрологическим структурам, поверочным или калибровочным лабораториям ни по техническому уровню, ни по сложности выполняемых работ, ни по качеству. Олимпиада стала тому первым серьезным испытанием, первым подтверждением нашей состоятельности.

Подводя черту, председатель сказал:

— То, что отстояли и достроили Московский ЦСМ, это хорошо. Но главное — Олимпийская аккредитация ЦМС Госстандарта. Это широкое и авторитетное международное признание нашей государственной системы стандартизации. Это и ее признание в нашей стране, нашим руководством.

Помолчав, добавил:

— По крайней мере, путать не будут метрологию с метеорологией. Мы доказали, что метрологи тем и отличаются, что всегда предельно точны.